Самый известный и жесткий маньяк Украины Анатолий Оноприенко умер от сердечной недостаточности 27 августа. На его счету 52 убийства. Последний раз еще на суде его защищал житомирский адвокат Руслан Мошковский. Что он думает о своем клиенте уже после его смерти, он рассказал в интервью Gazeta.ua.

Почему взялись за дело Оноприенко?

— Это решало руководство апелляционного суда . Они меня знали, я в Житомире живу всю жизнь, здесь все друг друга знают. И учитывая мой стаж работы по всем параметрам подходил. Судья сказал просто: «Есть одно дело и надо принять в нем участие «. Ни фамилии, ни о деле ничего не говорил. А я не следил за этими событиями, новости не смотрел, поэтому ничего об Оноприенко не слышал. Через две недели опять меня спрашивает: «Ты ознакомился с делом ?». Говорю, что нет. Считал, что там только один том и работы на полчаса-час. А он говорит: «Так надо уже почитать, посмотреть». Я посмотрел, а там сто томов. Беру обвинительный вывод в двух томах, там только по одному делу 30 эпизодов расписаны. 52 убийства и из них 10 малолетний детей. Подумал: «Тяжело мне придется. Дело серьезное». Но все — согласие дал и обратного пути нет.

Не хотели отказаться? Все-таки 10 маленьких детей убил.

— Немножко хотелось, но фактических оснований для отказа не было. Наоборот, у меня уже профессиональный интерес проявился. Я захотел познакомиться с Оноприенко. Мне было важно знать его позицию: признает он все или ему навешали чего-то чужого. Он искренне меня убедил: никто ничего не вешал, все его. Наоборот даже рад об этом заявить.

Вам стало легче работать?

— Конечно. Я уже думал не над проверкой доказательств и эпизодов. Вообще, я у него уже был шестым или пятым адвокатом. Оноприенко же давал показания по каждому эпизоду и милиция с прокуратурой только успевали выезжать и фиксировать новые преступления. А как же они все это раскрыли? Он сам рассказал.

Для чего?

— Понимал, что наказание будет одно и то же. Поэтому рассказал обо всем, чтобы знали и говорили о нем. Но думаю, что это не все. Он признался в том, что доказали на 100 %.

Не волновались перед первой встречей?

— Нет. Первые разы, как его приводили — сидел в наручниках. Затем их снимали, но позже снова начали пристегивать. Это и правильно, потому что мало что можно было от него ожидать. Это же зверь, с ним очень опасно.

Как вел себя?

— Был подавлен. Я два часа его разговаривал. Сначала о себе рассказал, кто я, откуда. Потом и он рассказал, что чудил здесь в Украине. Но испугался, что его найдут и сбежал в Европу. Говорил постоянно: «Там чудил, там чудил, там чудил». Когда увидел, что конь не валялся — вернулся сюда и дальше начал лупить. Еще 43 убийства. В Европе он вряд кого-то убивал, там так не почудишь, как в Украине. Понимаете, какие это годы были? Света не было, телефонов тоже. Особенно на окраинах сел. Он убивал беззащитных людей.

Почему?

— Деньги нужны были.

Что же он у тех бедных людей брал?

— Постоянно надеялся, что что-то будет. Я у него тоже спрашивал: «Что же ты к богатым не пошел?», а он ответил, что для начала тренировался на бедных.

Все равно странно убить целую семью, взять мелочь и уйти.

— Понимаете, он первый раз убил — прошло, второй — тоже прошло. Чего дальше не идти? Как говорила одна пострадавшая, у которой он дочь убил: «Волк может наесться и уже сыт, а этого накормить нельзя».

А что шокировало вас из его рассказов?

— Вообще я его дело читал как страшный детектив. Но самое страшное было, как он рассказывал, как ребенка застрелил. Что выстрелил ему в голову, она слетела и только череп остался. Ужасно было это слушать.

И не хотели уйти?

— Надо было дело до конца довести. Это как врач, если бы у него аппендицит был, то что его покинули бы разве? Пришлось оперировать и спасать. —

Жалел хоть о чем-то?

— У него был только одно сожаление, что его поймали. Такое, чтобы он расстроился за то, что кого-то убил — такого не было. Он очень спокойно рассказывал как убивал и меня складывалось впечатление, что ему это даже приятно. Оноприенко думал, как выпутаться из той ситуации, в которую попал. И я, как адвокат, ему давал такую надежду. Что рано или поздно он выйдет. Должен же был наладить психологический контакт. Говорил: «Все в этом мире не вечно, все меняется. Вон Югославия развалилась, кто его знает, может таких как ты когда-то пошлют воевать.» Не мог же я ему сказать: «Да ты сволочь, как ты мог такое натворить?». Я не следователь и не прокурор. Да и те с ним тоже по-хорошему были. Всем надо было установить истину, пострадавшие ждали правосудия. Для чего было играть? И так люди эмоционально все воспринимали.

Он хотел выйти?

— Он мне такого не говорил. Это я ему такое внушил: «Ты крепись, тебя не расстреляют, будешь жить. А там неизвестно как будет».

Боялся расстрела?

— Ну, а как же? Психология какая в убийц: «Вот я посижу, а там дальше может что-то будет. Как-то измениться, лишь бы не расстреляли». Думаю, через 25 лет он подавал бы прошение на условно-досрочное освобождение. Оноприенко постоянно надеялся, что выйдет. Посмотрите его последнее интервью, где он говорит:  «Я хочу умереть. Зачем жить так, как сейчас? Лутче не жить вообще». Он специально так говорил, так надеялся, что ему кто-то скажет: «Да нет, вы не спешите, вон будет такой-то закон». Он пытался узнать, как же оно в будущем будет. Очень хотел жить и выйти на свободу.

Никогда не жаловался, что его бьют в тюрьме? Были слухи, что его даже сами осужденные хотели убить.

— Правильно, потому что это выходит за рамки нормального. Но я не слышал от него, чтобы его били.

Его приговорили к смертной казни, но вы почему-то подали апелляцию?

— Я не знаю, кто это подал, но не я.

Что вы почувствовали, когда его не стало?

— Что уже наконец-то о нем перестанут говорить. Он на это не заслуживает. Тоже мне героя нашли. Оноприенко — преступник и какого черта он еще ходит по миру.

Расскажите о себе. Откуда вы, где учились?

— Я из Житомира. Окончил здесь школу, техникум, отслужил в армии в Новоград-Волынском в авиационной части. После армии мне предложили ехать на учебу в Екатеринбург, в юридический. Окончил там судебно-прокурорский факультет. Вернулся работать в прокуратуру Житомира.

Первые дела помните?

— Да, это было уголовное дело — убийство. Женщина мужчину убила кухонным ножом. Обычная бытовуха. Помню как меня ругал прокурор, что я ее не взял под стражу. А я ее пожалел, она больная была, даже домой не могла дойти. Затем ее осудили и она умерла в тюрьме.

Почему вас сразу на криминал потянуло?

— Просто так совпало. Когда Союз развалился — я пошел работать адвокатом. Всякие люди с тех пор были. И воры, и мошенники. Я не то что их как людей защищал, а их права и интересы.