Выстрел в Симферополе оборвал жизнь украинского прапорщика только вчера – а марионеточные «крымские власти» уже слепили из этого повод, позволяющий Кремлю и дальше «защищать граждан Украины от бандеровцев».

Вроде бы есть второй погибший – из «самообороны Крыма», вроде бы схвачен стрелок — 17-летний житель Львовщины. Почему фамилию погибшего крымчанина до сих пор не назвали? Что это за юный супермен, который с оружием пробрался незамеченным в русскоязычный регион, наводненный российскими войсками и «самообороной»? Откуда, наконец, «боевик» знал, когда и где россияне пойдут на штурм воинской части, чтобы начать стрельбу именно в этот момент? Но вопросы это риторические. Действительно важные вопросы звучат иначе:  что теперь делать и чего ждать? Мы задали их Алексею Мельнику – со-директору программ внешней политики и международной безопасности Центра Разумкова.

– Что, на Ваш взгляд, произошло при штурме украинского фотограмметрического центра в/ч А-3674 в Симферополе, и как будут развиваться события?

– Прогнозировать не буду, строить версии случившегося — тоже. Есть факт: украинский военнослужащий погиб на территории, которую взяли под контроль российские войска.

– Некоторые комментаторы проводят параллели между тем, что случилось в Симферополе и тем, что происходило в центре Киева на пике противостояния: дескать, и тут, и там – снайперский огонь по обеим сторонам конфликта…

– Насчет «по обеим сторонам конфликта» – лишь ничем не подтвержденная версия. И, что касается паралелей с событиями на Институтской – версия заведомо ложная. Чтобы остановить эти инсинуации, надо оперативно дать работать следственной комиссии с привлечением зарубежных специалистов. Установить истину будет нетрудно: сложить полную мозаику есть из чего. Так что происходящее в Крыму надо сравнивать не с тем, что происходило в Киеве: правильней будет провести параллели с действиями гитлеровской Германии в Польше.

– Каковы наши шансы в открытом военном противостоянии?

– Скажем так: у российской армии есть огромное численное преимущество перед нашей. При прочих равных условиях, шансы можно высчитывать, исходя из соотношения численности и других факторов. Но Путину придется воевать с украинским народом. А вот шансов победить народ – нет.

– Как будут развиваться события, если наши части в Крыму подчинятся требованиям России и уйдут? Что будет, если они, напротив, останутся стоять, несмотря ни на какие угрозы?

–Как реагировать на ультиматумы – решают не военнослужащие, а власти страны. Военные несут службу, подчиняются присяге и приказам…

– И какой приказ надо им отдать?

– Я не готов давать руководству страны конкретные рекомендации, но настаиваю на том, что войска должны получать конкретные директивы. Не приказы на каждый шаг, а четкие директивы: как действовать в той или иной ситуации. Нельзя сваливать ответственность на командиров частей и ждать, что из этого выйдет.

– Минобороны разрешило войскам применять оружие — это одна из тех четких директив, которые необходимы?

– Право применять оружие дается не специальным разрешением: оно прописано в документах, которыми руководствуются военнослужащие. По Уставу гарнизонной и караульной службы, по нарушителю – любому нарушителю, вне зависимости от того, мужчина это или женщина и есть ли на нем военная форма! – часовой обязан после предупреждения голосом и выстрелом в воздух, если это не подействовало, – стрелять на поражение.

— А объявленная частичная мобилизация? Это тоже некий демонстративный акт, и не более того?

– Нет. Частичная мобилизация – это один из этапов подготовки к войне.