Солистки Национальной оперы Екатерина Абдуллиноа рассказала «Вестям», что скандальная запись на ее странице появилась стараниями ее бывшего мужа, а главный режиссер театра Соловьяненко хочет ее уволить из мести – когда-то она отказалась выйти за него замуж

О «БЫДЛЯЧЬИХ ШКОЛАХ» Я НЕ ПИСАЛА

-Катя, ты говоришь на украинском?

— Да, я родилась и выросла в Киеве. Училась в русскоязычной школе, что не исключало изучение украинского. Также я владею английским и итальянским. Помню, когда училась в музыкальном училище им. Глиера, завкафедрой украинского языка и литературы была Вера Загребельная — человек невероятной культуры и украинской души, присущей именно украинским женщинам. Многие заслушивались, когда она говорила на украинском.

— Как появился этот скандальный комментарий на твоей страничке в Фейсбук?

— Под впечатлением того, что моя дочь пошла в 1 класс, — а мы очень к этому готовились, — я выставила в соцсеть фото со школьной линейки. И указала, что эта школа с русским языком обучения. Затем появилась статья, которую выложил один из пользователей ФБ о том, что на Украине «затирают» русский язык. Я же считаю, что у нас все могут свободно общаться и на русском, и на украинском. Завязалась дискуссия…

— И в ней появились «быдлячьи» школы?

— О «быдлячьих школах» лично я не писала! Под статьей я оставила комментарий о том, что на Украине можно прекрасно жить и разговаривать на русском языке, при этом хорошо зная украинский. В этом был смысл моего комментария! И в том, что я отдала своего ребенка в русскую школу, а, побывав на линейке, получила массу удовольствия от того, что погрузилась в атмосферу детства. Там был представитель от власти, от души выступивший на русском языке. И меня это потрясло! Дети пели и читали стихи. Только и всего! Но через несколько часов я зашла на свою страничку и увидела скриншот, оставленный в одной из групп соцсети, в котором мои фразы уже были переформулированы: к ним добавили предложения со словами «быдло».

— Ты утверждаешь, что кто-то дописал текст?

-Да, причем все это мгновенно распространили в соцсети, чем и спровоцировали такую реакцию! Я не употребляю подобных слов, тем более, не пишу их! Знаете, я чисто по-человечески понимаю тех людей, которые обиделись – я бы тоже на такое обиделась! Поскольку это было написано с моего аккаунта, от моего имени, наверное, я должна извиниться. И я от имени Екатерины Абдуллиной приношу извинения! Извинения за тех людей, которые исказили мой текст!

— Кто мог написать на твоей странице?

— Спустя несколько дней, проанализировав сложившуюся ситуацию в медиа пространстве и «пляску на костях», которую мне устроили в Национальной опере, у меня есть предположение, кому это было нужно. В первую очередь, моему бывшему мужу — Олегу Кучерову. Я стала инициатором разрыва отношений с ним. Уходя, он пригрозил, мол, ты еще не знаешь, что бывает после развода! Он пытался прийти ко мне домой, даже поднимал на меня руку, находясь при этом в состоянии алкогольного опьянения. Из-за чего, собственно, и разорвались наши отношения. Он требовал, чтобы я подписала ему документы для оформления украинского гражданства. Я отказала.

— Как давно вы порвали отношения?

— Юридически — в начале апреля этого года. А не живем мы вместе уже больше года. В полноценном же браке прожили буквально несколько месяцев.

— В СМИ писали, что он какой-то российский бизнесмен…

-Ну да, российский бизнесмен родом из Тольятти, который с 1997-го живет в Италии. Он приехал из Италии в Украину, чтобы жениться на мне. Я согласилась на этот брак, не зная, что он таким образом бежал из Италии из-за финансовых проблем с банком. Будучи замужем за этим человеком, я узнала, что до отъезда в Италию, он отбывал срок наказания в Сызранской тюрьме. Поскольку в 90-е годы не было понятий «хакерство», воровство через интернет или электронные системы, он был осужден по другой статье. Принадлежал к какой-то поволжской группировке, члены которой делали копии банковских карточек иностранцев и снимали с них деньги. Исходя из его слов, я знаю, что у него якобы несколько квартир, которые ему подарили соучастники преступлений после его выхода из тюрьмы в качестве компенсации за то, что он взял на себя часть их вины. В период бракоразводного процесса он трижды не являлся на заседания суда, правоохранительные органы не могли найти его в Украине, поскольку такой человек вообще здесь не зарегистрирован! Я даже подавала объявление о розыске в одну из газет! Этот человек хорошо разбирается в компьютерах — он и в Италии этим занимался. Как-то хвастался, что может взломать любой профиль в соцсети и прочесть переписку.

— А как оценишь реакцию коллег и руководства театра. У тебя плохие отношения с Анатолием Соловьяненко?

-Что касается Анатолия Анатольевича… Мы были с ним близкими друзьями. Даже не дружба, а, я бы сказала, отношения. После смерти своего отца он пребывал в жуткой депрессии, и вся вокальная кафедра консерватории видела нас вместе. Все знали, что он ко мне неравнодушен. Мне до сих пор говорят, мол, как он тебя любит! Да он мне и сам об этом говорил, причем, публично… Наши отношения не сложились из-за разных жизненных принципов. К тому же, он моложе меня. Он предлагал мне выйти за него замуж, я отказала, после чего отношения сошли на нет.

Около года назад Соловьяненко стал главным режиссером Национальной оперы. По всем вопросам, касающимся репертуара, зарплаты, организации работы нужно обращаться непосредственно к главрежу. Например, он с трудом позволил мне войти в спектакль «Иоланта». Намекнув прямым текстом, мол, я захожу на чужую территорию, я не должна этого петь и говорил, что я им манипулирую…

Я несколько раз подходила к Соловьяненко с вопросом, что мой репертуар нужно расширять, так как последние 2-3 года голос стал крепнуть, и легкие колоратурные сопрановые партии я петь уже не могла — надо было переходить на какие-то центральные партии. Каждый раз, закатывая глаза, он говорил: это же тебе надо все сопрановые партии отдавать, это же целое дело и «чужая территория».

— Что значит «чужая территория»?

— Я не могу назвать своих коллег-солисток моими конкурентами — открыто мы не конфликтовали! Конечно же, профессионально кто-то в одном преуспевает, кто-то — в другом. Я со всем справляюсь и знаю, что в профессиональном плане отвечаю всем требованиям Оперного театра. Но мне Соловьяненко почему-то объяснял, мол, туда не ходи, этого не делай, здесь тебе лучше не петь… Я так и делала, при этом оставаясь солисткой, которая поет два основных спектакля — «Травиата» Верди и «Иоланта» Чайковского.

УВИДЕВ МЕНЯ, ОН КИВНУЛ И ПРОБЕЖАЛ МИМО

-После возникшего скандала ты общалась с Анатолией Соловьяненко?

-Нет. В тот день, когда на меня начались нападки, я направлялась в театр. Меня уговорила на интервью журналистка телеканала ICTV. Была холодная дождливая погода, и мы договорились с ней встретиться под навесом Оперы. Мы подготовились к интервью, и в этот момент из кустов, со стороны ресторана, выскочили двое неизвестных в черных масках. Они сильно толкнули меня в лицо, опрокинув на нас две пластиковые коробки с майонезом. Я попросила оператора этого не снимать. Но он снял. Я не хочу говорить о том, что это было подстроено, но могу допускать. В здании театра меня поджидали множество корреспондентов. Некоторые журналисты говорили, что номер телефона дал мой бывший муж, и они уже предварительно с ним переговорили. Странно, не так ли?

-Какова была реакция твоих коллег?

— Я столкнулась с несколькими солистами нашей труппы, которые сказали, мол, Катя, держись, мы в тебя верим! Потом я увидела гендиректора театра Петра Чуприну, бросилась к нему, мол, Петр Яковлевич, что это? Он сказал, мол, будем разбираться, искать концы в этой истории… Мне тогда даже показалось, что он как-то хотел меня защитить.

Анатолий Соловьяненко, увидев меня, кивнул и пробежал мимо, чтобы я, не дай Бог, не подошла к нему! Подсознательно я надеялась на защиту — руководитель должен поддерживать своих подопечных, тем более, что артисты театра – люди уязвимые. Надо же было разобраться… Когда я увидела высказывания Анатолия Соловьяненко в прессе и по телевидению, то поняла: он рад сложившейся ситуации. Наконец от меня избавились, наконец-то наступил момент, когда можно поплясать на моих костях.

— Говорят, что в театре было собрание, где разбирали твой случай?

-Это было на следующий день после нападения на меня. Они знали, что в таком состоянии я просто не могу прийти на собрание! Первым вопросом повестки дня стал скандал, связанный с моим именем. Три человека выступили с уничижительными заявлениями в мой адрес, проговорили в присутствии руководства, что якобы не выйдут со мной на одну сцену. Все предельно ясно — они ведь всегда придерживались мнения руководства! Меня потряс мой коллега — народный артист Сергей Магера, который заявил, что я прикрываюсь статусом матери-одиночки, что он работает, а я только лишь получаю зарплату. Это говорит мужчина, у которого тоже несовершеннолетняя дочь.

— Ты написала заявление об увольнении?

-Со мной на эту тему никто не разговаривал. Руководство театра не идёт со мной на контакт. Даже не пытались меня найти!

— Как сейчас развиваются события?

— Я получаю СМС-сообщения с жуткими угрозами. Преимущественно на русском языке. Меня все почему-то посылают матом в Россию. Хочу спросить: это такой уровень культуры тех, кто по ситуации ратует за украинский язык?

Что касается ребенка… Безусловно, опасения есть. Но моя дочь, несмотря ни на что, будет ходить в школу. И я тоже буду продолжать жить обычной жизнью. Собираюсь поговорить с руководством театра.

-То есть, в Россию не собираешься?

-Я никогда не планировала выезжать за пределы Украины. Я прекрасно отношусь к братскому государству, но моя родина здесь. Почему и ради кого, собственно говоря, я должна покидать свой город и свою страну, отвечая за чужую провокацию?

-Ты подала заявление в милицию о нападении. Принимаются какие-то действия, или там тебя просто успокоили?

-Да, в Шевченковское РОВД. Я тогда была в жутком состоянии: очень болело лицо — удар пришелся по левой стороне. Я вся была облита майонезом. Телесные повреждения официально не регистрировала – не могла ехать в таком виде в Подольский район для проведения медэкспертизы.