Прослушивать телефоны, рыться в личных вещах, следить за каждым шагом любого человека правоохранители могут тайно и совершенно законно. При необходимости, наличие которой определяет лично следователь, на задний план уходят и право на частную собственность, и тайну переписки, и неприкосновенность личной жизни.

Агент в кустах

Инструкция, определяющая порядок проведения негласных следственных действий, закреплена общим приказом по всем причастным министерствам и ведомствам и, якобы, принята на основе Конституции, УПК, Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», других нормативно-правовых актов. Но беда в том, что, во-первых, правоохранительные органы коррумпированы, а во-вторых, инструкция составлена на отвратительно низком уровне юридической техники. Два эти элемента решают все. Если бы отсутствовал хотя бы один из них, правам человека в Украине угрожала бы куда меньшая опасность.

«Сейчас в прессе эту инструкцию называют преступной, якобы она попирает половину Конституции, — рассказал News24UA юрист Олег Яременко. — Но все не так просто. Закон «Об оперативно-розыскной деятельности» приняли еще при президенте Кравчуке, и он тоже давал возможность проводить негласные следственные действия (НСД). Тот, кто думает, что раньше милиция не могла проникнуть в дом, не сообщая об этом хозяину, ошибается, хотя старый УПК и не регулировал такую возможность. Тут проблема в другом: новый кодекс не сделал правила лучше, наоборот, открыл огромное поле для злоупотреблений. А инструкция, которая должна была детализировать и строго регламентировать НСД, просто повторила положения УПК, развязывая руки милиции, СБУ, прокуратуре».

«Негласные следственные действия проводятся в отношении подозреваемого или другого лица, если в результате их проведения есть возможность получить данные о преступлении и лице, которое его совершило», — гласит инструкция. «Другое лицо» тут присутствует не просто так и означает следующее: совсем не обязательно иметь хоть какой-нибудь процессуальный статус, чтобы стать объектом НСД. Дело в том, что санкционированный судом обыск проводится в присутствии понятых и самого хозяина помещения. Он может вносить свои замечания в протокол, может требовать, чтобы все участники обыска находились непосредственно там, где он проводится. А если кто-то из милиционеров захочет уединиться, обращать на это внимание понятых. То есть при обыске подбросить что-либо не так просто, даже если понятые — «штатные», прикормленные.

А вот НСД, даже если по сути исследуется жилье человека, обыском не является. Все тихо, секретно и абсолютно неконтролируемо. Следственный судья, который якобы держит руку на пульсе и дает добро на такие проникновения, имеет дело только с бумагами, с письменными обоснованиями. А написать можно что угодно.

Режиссеры преступлений

Даже до появления инструкции стражи порядка баловались своеобразным моделированием преступлений. К примеру, в Донецке судят милиционеров за подбрасывание наркотиков при обыске и вымогательство взятки. Сотрудники Петровского райотдела действовали по отработанной схеме. Женщину, которая не имела никакого отношения к наркоторговле, доставили в РОВД, подбросили в личные вещи наркотики и пригрозили возбуждением уголовного дела. Тут же предложили и выход из сложной ситуации — 6 тыс. гривен.

«С жалобой на незаконные действия работников милиции гражданка обратилась в прокуратуру. По данному факту прокуратурой Петровского района было возбуждено два уголовных дела: в отношении сержанта — по ч. 1 ст. 15, ч. 3 ст. 368 (покушение на получение взятки) УК, в отношении офицера — по ч. 2 ст. 365 (превышение служебных полномочий) УК. В ходе досудебного следствия дела объединены в одно производство. В настоящее время ведутся судебные слушания. Подсудимым грозит до 8 лет лишения свободы», — сообщил прокурор Петровского района Донецка Алексей Островой.

Понятно, что пример мелковат, никто не станет прибегать к НСД ради шанса получить 6 тыс. гривен. Это все равно, что стрелять из пушек по воробьям. Но известны примеры гораздо более вопиющие. Когда доказать свою правоту людям удавалось только благодаря тому, что правоохранители действовали в открытую. Так произошло, например, в истории харьковчанки Леси Яновской. В 2008 году ее бывший супруг, влиятельный бизнесмен, решил забрать ребенка. И на 20-летнюю Лесю началась травля.

Девушку задержали, обвинили в наркоторговле. Позже несколько судов признали необоснованность всех обвинений. Когда дело обрело политическую окраску, Яновская даже выступила на заседании горсовета. Ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.

«Семь суток я провела в изоляторе временного содержания, — заявила Леся во время выступления. — За это время ко мне трижды приходили двое мужчин, которые объяснили мне суть моего задержания и что от меня требуется. Мне были поставлены конкретные четкие условия. Чтобы выйти целой и невредимой на свободу, чтобы закрыли уголовные дела и чтобы мне вернули ребенка, мне нужно было сказать, что я изнасилована Геннадием Адольфовичем Кернесом, что я была невольной его любовницей, что употребляла с ним наркотики и участвовала в схемах по продажам наркотиков».

Полгода девушка жила, как в аду, ее унижали, тягали по инстанциям, обвиняли во всех мыслимых и немыслимых грехах. По словам Леси, для этого хватило связей мужа, владельца сети казино. «Сотрудники милиции и прокуратуры очень часто посещают его заведения. Их бесплатно кормят в его ресторане, предоставляют кредиты на выгодных условиях», — говорила она во время заседания Харьковского горсовета.

Если так просто можно навесить на человека все смертные грехи, имея нужные связи, можно представить, как будет использоваться инструкция об НСД на практике. Особенно интересны пункты о «случайном» выявлении во время негласных следственных действий следов другого преступления. В п. 4.3.1 инструкции говорится, что в таком случае составляется протокол и передается прокурору. А поскольку ни понятых, ни самого фигуранта во время обнаружения признаков преступления нет, каким-либо образом доказать, что их фальсифицировали, практически нереально.

Метод тыка

Один из разработчиков УПК Святослав Олийнык настаивает, что речь идет не об обыске, мол, обыск, как и раньше, санкционируется судом. Но ведь последствия такого «необыска» могут быть очень серьезными, следовательно, контроль должен быть жестче.

Как рассказал нардеп Геннадий Москаль, вся беда в том, что писали инструкцию люди, далекие от практики. Поэтому она недостаточно подробна, поэтому в ней столько пробелов. Она буквально приглашает к злоупотреблениям. По мнению политика, мы еще наплачемся и с новым УПК, и с принятыми на его основе подзаконными актами.

Проводить НСД могут прокуроры, следователи органов внутренних дел, безопасности, налоговой службы. Силовики могут начать НСД по разрешению следственного судьи или инициировать их, если ситуация связана со спасением жизни людей, предотвращением тяжкого преступления. Разрешается проводить скрытый аудио- и видеоконтроль, просмотр, выемку или наложение ареста на корреспонденцию. Возможен контроль звонков, SMS, MMS, переписки в интернете, изъятие данных из компьютера без ведома владельца, и даже негласное получение образцов, материалов или сырья в публично недоступных местах для проведения сравнительного анализа.

Сообщить человеку, что в его доме рыскали оперативники, а его разговоры и переписка контролировались, следователь должен в течение года. Но не позже, чем начнется судебное разбирательство. То есть, в принципе, можно огорошить объект наблюдения за день до суда, и это будет законно. Демократичный реверанс в инструкции тоже имеется: если объект НСД считает, что его права были нарушены, он может обратиться в суд. Но какой суд признает, что санкционированные им же действия нанесли кому-то ущерб? Так что имеем очередную декларацию, вряд ли способную реализоваться на практике.