То, что многочисленные свидетели не узнают «убийц», и отсутствие доказательств не мешают украинской судебной системе выносить людям приговоры. Каким бы строгим ни было наказание. И каким бы громким – процесс, пишет argumentua.com.

Дело Дмитрия и Сергея Павличенко, отца и сына, которых осудили за убийство Сергея Зубкова, якобы совершенное ими из-за неугодного для семьи судебного решения, связанного с пристройкой к квартире, всколыхнуло всю страну. Главным лозунгом акций в их защиту, устроенных фанатами «Динамо», бок о бок с которыми ранее поддерживал футбольную команду юноша, оказавшийся за решеткой, стали четыре простых слова: «Сегодня Павличенко — завтра ты».

Тысячи людей, выходивших на улицы поддержать семью, убеждены: все сфабриковано, Дмитрий и его сын не убивали судью Зубкова… Как бы там ни было, материалы дела наглядно доказывают: то, что многочисленные свидетели не узнают «убийц», и отсутствие доказательств не мешают украинской судебной системе выносить людям приговоры. Каким бы строгим ни было наказание. И каким бы громким — процесс.

«На Лукьяновке мне запрещали встречаться с родными. И даже с адвокатами», — рассказывает Дмитрий. Когда попытался решить проблему правовым способом и пожаловаться на руководство СИЗО, его посадили в карцер. Мужчина написал второе заявление и объявил голодовку. «Его начальник СИЗО разорвал на куски в моем присутствии. А потом меня били, руки ломали…»

По факту нанесения телесных повреждений в СИЗО Дмитрий Павличенко обратился в Генпрокуратуру. Как доказательства избиения заключенного его адвокат требует от руководства «Лукьяновки» видеозаписи с камер в карцере № 157, в коридоре девятого поста и в камере следственных действий. До сих пор ждут ответа…

После этих событий, 27 сентября, Павличенко тайно вывезли в Черниговскую область. Говорит, что по дороге подложили наркотики. «Я нашел их среди вещей, которые мне выдали. Спросил у конвоя, что это. Конвойный ответил, мол, не знает… Наркотики удалось выбросить. Интересно, что в Чернигове меня встречали сразу с понятыми. И очень расстроились, когда обыскали, а наркотиков не нашли».

Сыну Дмитрия Сергею за решеткой тоже несладко. В середине сентября парень, которого направили в Диканьковскую исправительную колонию в Харькове, пытался покончить с собой: порезал вены на шее. Отец рассказывает, что он сделал это, чтобы избежать пыток, а именно «прописки».

«Прописка» — это когда около 10 милиционеров стоят в шахматном порядке и, избивая человека дубинками, «пропускают» его, — объясняет Дмитрий. — Сергей такого не хотел. А я общался со многими людьми, которые проходили через это…»

Голос у Дмитрия спокойный, немного растерянный. Это спокойствие и растерянность зрелого человека, который четко осознает, что может провести в казематах всю оставшуюся жизнь.
Белыми нитками

Одним из главных доказательств причастности Павличенко к убийству судьи стали отпечатки пальцев Дмитрия, найденные на инвалидной коляске (на ней один из убийц провозил второго в дом мимо консьержа) в подъезде, где оборвалась жизнь Зубкова.

Консьерж, кстати, в отце и сыне злоумышленников не узнала, как и работники ЖЭКа, которые боролись с убийцей, а также девушка, которая гуляла с ребенком на улице. «Сначала мы думали, что это техническая ошибка, — говорит Дмитрий. — Но чем больше углублялись с адвокатами в материалы дела, больше анализировали, тем сильнее ужасались».

В тему: Свидетель, видевший убийцу судьи Зубкова, опасается за свою жизнь

Том пятый, страница 27. Экспертиза 21д. Отпечатки пальцев Дмитрия Павличенко, обнаружены … 24 января 2011 года, т.е. за два месяца до смерти судьи.

«В суде допрашивали эксперта, — вспоминает Дмитрий. — И уже там она убеждала присутствующих, что изъятие отпечатков проводилось не 24 января, как задокументировано, а на следующий день после убийства, 22 марта. Изымали без свидетелей и понятых. На вопрос, кто предоставил вещественные доказательства, из которых отпечатки снимали, ответить не смогла».

Однако именно на эти доказательства ссылаются все последующие экспертизы. Больше нигде дактилоскопического следа Павличенко не обнаружили.

Том первый, страница 59. Акт изъятия вещей с первого этажа дома. Согласно ему, правоохранители нашли на Голосеевской, 13 брюки, кроссовки, бинты, шприц , марлевую повязку, бумажную коробку, шестилитровую бутылку воды и инвалидную коляску (именно с нее якобы снимали отпечатки Дмитрия Павличенко).

Здесь опять возникают проблемы: прежде всего с понятыми. В материалах дела они одни. В материалах, которые присылали на экспертизу, другие. «Учитывая эти различия, мы просили допросить понятых, — подчеркивает Дмитрий Павличенко. — Нам отказали в суде и первой, и второй инстанции. Сказали, что мы затягиваем процесс».

Зато во время рассмотрения дела состоялся, в частности, допрос эксперта Захарченко. «Он рассказал, что вещи из дома не изымал. Просто подписал протокол, потому что ему сказали это сделать», — подчеркивает Павличенко.

В протокол изъятия вещей добавлены фотографии первого этажа. Опять без указания следователей, понятых или еще каких-то причастных к снимкам людей. «Только в уголке там есть подпись следователя, очень похоже, что Суриновича, который работал над делом лишь с 24 марта. Акт передачи ему фотографий отсутствует, где он их взял, неизвестно», — отмечает Дмитрий.

Впрочем, на снимках неизвестного происхождения заметны интересные вещи. Например, упомянутые в протоколе изъятые «черно-серые кроссовки» там оказываются черно-бело-красными. «Черные брюки без повреждений» из протокола — серые, вывернутые и пропитанные изнутри бурой жидкостью. Марлевая повязка на фото является медицинской маской, которая тоже существенно отличается. Кроме того, в протоколе фигурирует шприц, но на фотографиях он отсутствует.

«Это довольно существенные расхождения. В суде мы не раз это подчеркивали, что следствие должно отправить дело на дополнительное изучение. Почему этого никто не сделал?» — спрашивает Дмитрий Павличенко.

Согласно другим протоколом, из трупа судьи извлекли две пули, изъяли трусы и носки. «На экспертизу были направлены просто «предметы, изъятые с тела Зубкова», — подчеркивает Дмитрий. — Конкретно не указано какие. Эксперт отмечает: «… два металлических предмета сферической формы». Эти металлические шарики эксперт увеличил в 56 раз и не обнаружил на них каких-то повреждений, царапин, порохового налета или крови. Он пишет, что это шарики от патронов».

«На них не было даже крови…» — отмечает заключенный.

«Дело дважды или трижды перешивалось. В углах изменены номера страниц, — продолжает он. — В суде я просил, чтобы меня ознакомили с аудиозаписями допросов всех свидетелей, ведь они нас не узнавали. Мне официально отказали. Знаете, почему? Сказали, что исчезли все аудиозаписи судебных заседаний…»
Странные совпадения

Дмитрий Павличенко уже высказывал подозрение, что за убийством судьи Сергея Зубкова стоят чиновники. После этого из кресел «попросили» тогдашних прокурора Киева Анатолия Мельника (покинул пост в ноябре 2012-го, переведен в Луганскую область) и председателя ГУ МВД Украины в столице Алексея Крикуна (с ноября 2012 года возглавляет Департамент общественной безопасности).

Можно считать это незначительным совпадением. А можно и вспомнить события последних суток жизни судьи Сергея Зубкова.

В тот день скорая и милиция прибыли на место преступления практически одновременно. Об этом говорили все свидетели. В материалах дела Павличенко является справка врачей, согласно которой около 18:35 они нашли на седьмом этаже труп «неизвестного мужчины» с огнестрельными ранениями.

Ножевых, которых, по версии следствия, было три, люди в белых халатах «не заметили». Но интересно не это.

«Речь о неизвестном, который не имел при себе документов, — подчеркивает Дмитрий Павличенко. — И к нему срочно, уже через 10 минут, приехали Мельник и Крикун».

«А помните, как два часа истекал кровью человек на Саксаганского? Возле больницы?» — вздыхает заключенный.

Впрочем, настораживает не только факт желания первых лиц киевской милиции и прокуратуры срочно увидеть неизвестно чей труп, но и время, за которое они добрались на место преступления. Пол-седьмого — пик пробок в столице. Голосеево — спальный район, в сторону которого уверенно направляются тысячи автомобилей с людьми, которые только что вышли с работы. Домчаться туда за 10 минут, вдруг узнав об убийстве и не находясь в это время где-то рядом, практически невозможно.

«Может, они и были на месте? Взгляните на фото Мельника с повязкой черного цвета, как на фотороботе», — советует Дмитрий Павличенко.

Трудно понять, шутит он или нет. Впрочем, свидетели действительно упоминали: лицо убийцы Зубкова было изрыто оспой. Нос с горбинкой. «Мы с сыном под это описание не подходим. А Мельник подходит, — рассуждает Дмитрий. — Если учесть еще и то, что прокурор крышевал крупный бизнес, не в пользу которого выносил решение судья Зубков, то люди теряли миллиарды. И, в отличие от нас, имели мотив…»

Мнение, что прокурор мог убить судью, трудно позволить себе, даже живя в Украине. Впрочем, по иронии судьбы на фоторобот убийцы Мельник похож гораздо больше, чем те, кого обвинили в преступлении его подчиненные …

Что касается господина Крикуна, то еще за полгода до убийства тот лично приезжал на абсурдные, по мнению многих, обыски в квартире Павличенко. «Это он отдавал приказы грабить нашу квартиру, из-за незаконной пристройки (это решение судьи Зубкова уже отменено. — Ред .). Обысков было четыре», — подчеркивает Дмитрий.

Именно изымая вещи во время обысков, убежден он, правоохранители смогли получить его отпечатки. Мужчина не верит, что их снимали с инвалидной коляски.

«И еще один момент, — добавляет узник. — В материалах дела есть показания трех свидетелей, которые они давали за 9 часов ДО совершения убийства. Рассказывали, кого видели, кого не видели… Это можно было бы считать технической ошибкой. Впрочем, протокол читает и подписывает не один человек. И такой протокол не один — их три».

Вопрос напрашивается сам собой. И Дмитрий Павличенко сразу дает на него ответ: «Вероятно, его собирались убить раньше. Еще утром, но что-то у них не срослось. Может, потому, что, согласно протоколам допроса дочери Сергея Зубкова, тогда она поехала на машине вместе с отцом».